РИТУАЛЬНО-МИФОЛОГИЧЕСКАЯ КРИТИКА

РИТУА́ЛЬНО-МИФОЛОГИ́ЧЕСКАЯ КРИ́ТИКА, метод в западном (главным образом англо-американском) литературоведении и культурологии, предельно сближающий фольклор, литературу и другие виды искусства с мифом и ритуалом. Возник в 30‑х гг. XX в. как синтез ритуально-мифологического направления в изучении древних культур (Дж. Фрейзер и «Кембриджская группа» его последователей) и аналитической психологии К. Г. Юнга (см. Психоанализ). Лидер Р.-м. к. Н. Фрай считал сочинение «Золотая ветвь» Фрейзера и работу Юнга о символах либидо руководством по теории литературы.

Исследование Фрейзера исходило из признания приоритета ритуала над мифом; его последователи разработали теорию ритуального происхождения не только античного театра, но и героического эпоса, всей священной литературы Древнего Востока, античной философии, а затем и средневекового эпоса, романа, сказки (в частности, работы Р. Карпентера, Г. Р. Леви, Ш. Страна, П. Сентива). Ритуально-мифологическая теория в крайней форме — в трудах Ф. Рэглана и Э. Хаймана, где ритуально-мифологические модели рассматриваются не как источник поэтической фантазии, а как ее структура. Такому рассмотрению соответствовала теория архетипов Юнга, принятая поэтому на вооружение представителями собственно Р.-м. к. (М. Бодкин, Фрай, Р. Чейз и др.).

Опираясь на Юнга, Р.-м. к. распространила ритуалистический подход к архаическим жанрам и памятникам на всю историю литературы, включая современность (этому способствовало и мифологизирование в самой литературе XX в.: Дж. Джойс, Т. Манн, Т. С. Элиот, У. Б. Йитс). Р.-м. к. ищет в произведениях не только мифологические мотивы, символы и метафоры, сознательные и бессознательные, но прежде всего воспроизведение определённых ритуальных схем, особенно обрядов инициации, эквивалентных, по ее мнению, психологическому архетипу «смерти и нового рождения». Фрай утверждает абсолютное единство мифа, ритуала, архетипа и возводит к ним образы и жанры, разрабатывая своеобразную «литературную антропологию». Он соотносит четыре фазы природного цикла, отмеченные древними ритуалами, с мифами, архетипами, образами и жанрами, организованными в силу метафорические отождествления или ассоциаций по аналогии. Так, увязываются заря, весна, мифы о рождении героя, о воскресении, дифирамбическая и рапсодическая поэзия; или заход солнца, осень, смерть, миф об умирающем и воскресающем боге, трагедия и элегия.

Наиболее интересные результаты достигнуты Р.-м. к. в изучении литературных жанров, связанных генетически с ритуальными, мифологическими, фольклорными традициями, в анализе переосмысления древних поэтических форм и символов (рыцарский роман, драма античности и Ренессанса, античная и библейская символика в поэзии, творчество У. Шекспира, Дж. Мильтона, У. Блейка). Во многих отношениях аналогичный подход (притом весьма плодотворный) к изучению традиции можно найти в трудах советских ученых: В. Я. Проппа, О. М. Фрейденберг и М. М. Бахтина. Слабая сторона Р.-м. к. в ее крайних проявлениях — полное сведение литературного произведения к традиции и поиски мифологической основы всегда, во что бы то ни стало; литература, т. о., растворяется в мифе, миф — в ритуале, литературоведение — в этнологии и психоанализе. Р.-м. к. имеет точки соприкосновения с американской «новой критикой» (особенно Н. Фрай) и более отдаленные — с французской. В частности, их объединяет решительное преобладание родового начала над индивидуальным, особое внимание к истокам в традиции, а также скептическое отношение к «биографизму».

Литература:
Вейман Р., История литературы и мифология, пер. с нем., М., 1975;
Мелетинский Е. М., Поэтика мифа, М., 1976.

Е. М. Мелетинский.